Александр Кононов: Двигатель – это «сердце» самолета

О сердце самолета – двигателе, об уровне профессиональной подготовки и карьере авиаинженера рассказал Александр Кононов. 

– Александр Сергеевич, с чего все началось? Как Вы пришли в профессию?

– Началось с того, что я поступил в Уфимский авиационный институт на факультет «Авиадвигатели». Мы поколение, рожденное в 50-х годах, росли в то время, когда в 1961 году Юрий Гагарин впервые в истории совершил полет в открытый космос. Мы, школьники, бредили космосом, небом, самолетами и, наверное, это определило выбор. Я ходил в авиамодельный кружок во Дворец пионеров, там собирали модели самолетов, планеров, с моторчиками, я зачитывался фантастическими книгами о космосе.

Учился я в 39 школе, в математическом классе, и уже тогда нам преподавали высшую математику, мы знали, что такое дифференциал, интеграл, раз в неделю ездили в БГУ на курсы программирования.

Наш выпуск, класс почти половина закончили школу с медалями. Многие тогда поехали поступать в Москву, поступили в престижные вузы.

И я подался в столицу. Первый экзамен в МГУ имени М.В. Ломоносова на механико-математическом факультете, самый сложный, письменный сдал на пятерку, второй попался сложный вопрос и – четверка. Если бы сдал два экзамена на пять сразу бы приняли, а так пришлось сдавать еще два экзамена. Хотя их сдал на четыре, все равно мне не хватило одного балла. Поэтому решил вернуться в Уфу и поступить в УАИ. Так как я мечтал об авиации выбор факультета «Авиадвигатели» был очевиден. Экзамены сдал легко и стал студентом.

Наш факультет считался самым трудным как в плане поступления, так и учебы.  

Когда я начал учиться понял, что это кладезь знаний, высшая школа, которая даст действительно хорошее инженерное образование.

Ректором тогда был Мавлютов Рыфат Рахматуллович и у него девиз был: «Без науки не будет нормального образования».

Уже на 1 курсе нам давали фундаментальное образование: высшая математика, физика, химия, начертательная геометрия, сопротивление материалов, теоретическая механика, детали машин, потом уже пошли специфические предметы термодинамика, газодинамика, теория лопаточных машин, конструкция авиадвигателей, каждый курс был очень интересным, и мы открывали для себя что-то новое. Трудностей у меня не было так как была хорошая подготовка школьная, технические предметы давались очень легко.

– А с иногородними ребятами дружили, ходили в гости к общаговским?

– Естественно, много было ребят иногородних, из районов. Группа наша была дружной, и мы толпой ходили к ним в общежитие, называли его базой, и вместе делали чертежи, объясняли тем, кто не понимал предметы.  Было очень много черчения. В специальном зале разрабатывали проекты. Стоял кульман, лист приклеивали и каждый свое задание выполнял линейкой, карандашом. Компьютеров не было, все считалось на логарифмической линейке. Учиться было очень интересно, это я помню. В «начерталку» я был влюблен. Среди студентов была поговорка: «Если начерталку сдашь – можно влюбиться, а сдал сопромат – можно жениться!».

– В студенческие годы Вы занимались наукой. Помните свои успехи?

– Всех студентов активно привлекали к какой-то научной работе, к изобретательской деятельности. Где-то на втором курсе меня прикрепили к кафедре сопромата, и я стал заниматься с Бердниковым Ю.Н. кандидатом технических наук, тема у него была устойчивость оболочек. Возьмем, к примеру, ракету, бак, это же корпус тонкостенный, надо уметь рассчитывать, чтобы он не разорвался, не смялся, там была сплошная высшая математика. Помню, вычисление одного интеграла заняло у меня целую тетрадку.

В институте было много различных конструкторских бюро, строили даже сами вертолет и.т.д... И вот я попадаю в Студенческое конструкторское бюро, где работали над созданием аппарата на воздушный подушке, это новое средство передвижения, которое могло передвигаться над водой и на суше, не соприкасаясь с поверхностью, за счет нагнетания и формирования слоя воздуха под днищем.

И студенты под руководством Сергея Сергеевича Комарова создали такой маленький аппарат, под названием СКАТ. Его показали на ВДНХ, возле него всегда толпились люди. Был награжден высшей наградой ВДНХ, почетными дипломами и 12 медалями.

– Были ли дальнейшие разработки аппаратов на воздушной подушке?

– Как раз в то время осваивались месторождения нефти в Тюмени и требовалось средство для перевозки нефтяников в болотистых местах. И с нефтяниками был заключен договор и стали разрабатывать 12-местный аппарат под называнием «Тайфун». Я подходил к дипломной практике и мне определили тему по разработке силовой установки этого средства, а на дипломную практику отправили в Конструкторское бюро «Антонов» в Киев.

– Как складывалась Ваша карьера, судьба молодого специалиста?

– После окончания института я остался в УАИ. Было ужасно интересно воплотить свой дипломный проект в металл. В сборочном цехе в Кумертау нам выделили площадку, и мы работали над этим проектом. Этот Тайфун все-таки поднялся в Кумертау.

Мне предлагали вернуться в институт на кафедру сопромата, но влюбленность к авиации была сильнее, чем желание заниматься математикой. И, пожалуй, судьбоносным решением стало мое трудоустройство в УМПО, в цех эксплуатации и полевого ремонта.

– Расскажите о своей работе?

– Основное направление у нас – разработка, производство, сервисное обслуживание и ремонт турбореактивных авиационных двигателей для истребителей и штурмовиков марки «СУ». Кто хоть раз увидел, как боевой самолет взмывает в небо, услышал рокот двигателей, почувствовал запах сгоревшего керосина это как болезнь. Любовь к своей профессии остается навсегда.

– Расскажите о ярких эпизодах Вашей карьеры.

–  В 1991 году было подписано соглашение о продаже в Китай наших самолетов. Это было трудное время в стране. СССР не стало, президентом России стал Ельцин. Несмотря на все трудности самолеты были поставлены заказчику.

Естественно, когда заключается такой контракт, командируется бригада российских специалистов по всем системам самолета, планеру, авионике, вооружению, двигателям. Задача – устранять неисправности в период гарантийного срока, и обучать Заказчика грамотной эксплуатации. Я и мой друг Александр Меркулов решением руководства завода были включены в состав гарантийной бригады на два года. Конечно, дилетант скажет, как ребятам повезло, такая страна, экзотика. Но мне она запомнилось как самая трудная командировка в моей жизни. Постоянно надо было быть в напряжении, вспомнить все свои знания, и, не считаясь со временем, работать и работать.

За первый контракт китайская сторона на 70 процентов рассчиталась бартером. За второй – уже валютой. А это было время, когда на заводе не выплачивали зарплату, лучшие специалисты уходили с завода.

Поэтому нашей гарантийной бригаде была поставлена задача, как можно быстрее сдать эти самолеты. Ну и главное – показать, что это лучшие самолеты в мире, ремонтнопригодные и если что-то ломается, то дефекты устраняются в считанные минуты.

Маленький пример. Утренние полеты. Разлет. 12 «птичек» поднялись в небо. А через час 12 китайских специалистов стоят передо мной с распечатками «Экспресс-анализа», где зафиксированы малейшие отклонения в режимах работы двигателя. И я должен мгновенно проанализировать это все. Где-то мгновенно бежишь к самолету, устраняешь регулировкой. Где-то – другая причина. Без моей подписи самолет не поднимается в воздух. Нашел причину, устранил регулировкой – хорошо.

Однажды был случай. Так как мы были на юге Китая, самолеты стояли под палящим солнцем, не выдержали резиновые уплотнения агрегатов топливной автоматики. Потек керосин по разъемам у 48 двигателей, все агрегаты заменили, отрегулировали.

– Вы еще работали на Крайнем Севере?

– Да действительно, уже находясь на пенсии, в 2009 году я был приглашен работать в Новый Уренгой в нефтяную компанию «Севернефть» механиком по ремонту компрессорного оборудования. На промысле было 3 механика: я отвечал за газотурбинные двигатели, второй – за промысел, третий – за установки завода. Нужна была полная взаимозаменяемость. Уже через год я освоил эти профессии. Ездил на бурение скважин, опрессовывал фонтанки, газопроводы, знал все механизмы, оборудование.

– Какие качества в Вас воспитал вуз?

- Трудолюбие, добросовестность и чувство ответственности. И принцип: если изучаешь что-то – изучай до конца. Потом мне это очень пригодилось.

– Александр Сергеевич, какие воспоминания о студенческой жизни остаются для Вас самими яркими?

– Воспоминания, связанные со студотрядами. Формы, значки... Студотряды организовывались и ездили на строительство ферм, свинарников, элеваторов. Мы строили ВАЗ в Тольятти. На стройке у нас был инструктор, к нам приезжал каменщик, учил. Я столбики из кирпича укладывал быстрее всех на спор, мне компоты проигрывали. Хорошее было время, счастливое… Успевали и работать, и отдыхать – на все сил хватало, потому что молодыми были.

- Вы учились и выпускались в ХХ столетии. Сейчас выпускается поколение XXI века. Им сложнее или легче?

– У всех свои сложности. Не думаю, что сейчас студентам сложнее, скорее, во многом проще технически. Мы в студенчестве конструировали карандашом на кульмане. Чертили вручную, расчеты делали вручную. Сейчас есть программы, которые сильно упрощают и обучение, и работу. Благодаря интернету обеспечена доступность информации. Но основы знаний, законы физики, механики, термодинамики, которыми пользуются наши инженеры, остались прежними.

– Чем Вы занимаетесь в свободное время?

- Наверное, как все дедушки. Внучка любимая растет, Ариша. Второклассница, ходит как дед, в 39-ю школу, отличница. Садик, банька на берегу Демы. Люблю, когда внучка приедет, клубничку, малинку, огурчик сорвет, а дед шашлычок пожарит.  Ну и рыбалка на Павловке с друзьями, моторная лодка, палатка. Уха на берегу и рассвет, когда утром легкий туманчик над водой.

– Ваши пожелания студентам?

– Скажу словами древнего мыслителя Китая, Конфуция «Выбери себе работу по душе, и тебе не придется работать ни одного дня в своей жизни».